Просто разговоры

[Сестрица]

Открываю эту тему. Здесь можно просто поговорить о чём-то, совсем без темы :)

Один наш паломник мне рассказывал прошлым летом, как это здорово - Великим постом поставить фильм о Великорецком, вспомнить лето, как шли лесами-полями, как преодолевали трудности...
У меня вот этим Постом не получилось фильм посмотреть.. Зато впервые читала рассказ другого нашего паломника. Очень это душевно и вовремя получилось, когда снег за окном никак не сойдет, и к концу Поста изнемогаешь, и так интересно и утешительно читать подробности о том, как кто-то пошел в КХ только с фотоаппаратом и куском полиэтилена, как там ставили палатки, как ночевали в Монастырском.. Воистинну, все эти воспоминания с Крестного хода поддерживают в трудную минуту, согревают.
Иногда думаю об этом феномене. Всего лишь шесть дней! А как они влияют на всю жизнь.
Нужно ездить и ходить в паломичества. Т.к. там действительно изменяется душа.

[Александр (клуб ПОКРОВ)]

А часто ли вы встречаете в своем городе тех, кто ходил...?

Есть такая старая вятская примета: если после крестного хода встречаешь в городе человека прихрамывающего на обе ноги - значит перед тобой собрат по ходу =)

[Елькин Александр]

На форуме какое-то нервное затишье, вроде и сказать что-то хочется, а в душе что-то такое, что словами не выразить.
Мне каждый год не верится что я пойду снова. В 2007 не собирался, но плюнул на все и вечером часов в девять отпросился с работы на которой едва месяц проработал. И в этом году непонятно, но почему то ближе к 3 июня проблемы куда-то на второй план уходят.

Вообще начало КХ у меня ассоциируется с отплытием корабля, на который надо-бы не опоздать, вот и сидишь "нервно ерзаешь" перед отправкой. 

[Елькин Александр]

Ну да паломника по походке первые пару дней заметно, особенно если сильно ноги стерты. ;D

[Вячеслав]

Я в прошедшие выходные сделал вылазку в Карелию в сторону Важеозерского монастыря. Так сказать, открыл для себя палаточно-рюкзачный сезон. ...После этого уже с опаской вспоминаю про предстоящий Великорецкий.

[Сестрица]

А у кого сколько рюкзак обычно весит на ВКХ?

У меня 8,5 кг без палатки....но с резиновыми сапогами... правда один фотик почти полкило...

[Елькин Александр]

Если не считать еду и воду, то килограмм 4-5. Еда плюс вода еще 3.

[АHдрей]

Просто разговоры  .Еще очень хотелось ,когда начинается движение Крестного Хода ,что бы давался бы какой нибудь знак,сигнальная ракета например или звуковой сигнал,ведь не секрет ,что КрестныйХод растягивается на несколько км и бывает путаница ушла икона или нет.

[Елькин Александр]

Статья от Николая Лудникова, про отца Леонида Сафронова.
Кстати, кто не знает, у отца Леонида есть свой сайт, но он сейчас на реконструкции. Смотрите на сайте епархии баннер.

Какое счастье жить тобой, Великорецкий Крестный ход, Идти твоими намоленными тропами, Из года в год проходя один и тот же маршрут, Каждый раз такой непохожий на предыдущий. Вдыхать аромат твоих лесов и полей, Печально созерцать разрушенные остовы некогда жилых домов, Умерших деревень. Уединяться в свои мысли, Полностью отрешившись от городской суеты, Которая пеленает тебя по рукам и ногам В беспокойном каменном мире. Только здесь, ты начинаешь с пронзительной ясностью понимать, Как мало надо человеку для счастья: Краюха хлеба, вовремя протянутого товарищем, Глоток чистой святой родниковой воды, Крыша над головой, Когда после долгого многокилометрового перехода тебя уже совсем не держат ноги, Молитва, которую ты произносишь здесь не всуе, не впопыхах, Как некое необходимое, но обременительное действо, А как единственное средство, способное помочь тебе дойти до очередного привала, Продержаться еще один день, этого нелегкого крестного пути, И быть может дойти до конца, исполнив Обет, данный нашими предками, Пронеся и свой крест, вымолив у Николеньки еще один год счастливой жизни – До очередного Крестного хода! В 2009 году святитель Николай позволил мне в 6-й раз пройти Великорецким крестным ходом весь путь из Кирова в село Великорецкое и обратно вместе со многими тысячами таких же паломников - крестноходцев как и я. Тяжек был наш крестный путь на этот раз, Никола решил испытать нас дождливой погодой. Весь путь до реки Великой и обратно почти не прекращаясь шел дождь. Послабление нам было дано только в самом селе, куда пришли мы 5 июня. Все время нашего нахождения там стояла теплая солнечная погода. Мы отогрелись и просушились за те тридцать часов, что находились на берегу реки Великой с иконой Николая чудотворца. В 2006 году я оказался нечаянным свидетелем одного разговора, беседу вели крестноходцы, многократно ходившие на Великую, суть разговора заключалась в том, что трудно каждый год находить все новые сюжеты для фотографий и фильмов о крестном ходе, тема де «замылена», каждый год одно и то же: крупные планы огромной толпы паломников и интервью с крестноходцами. Внутренне тогда я не согласился с этим утверждением, и вот спустя три года я так же остался при своем мнении, как невозможно войти в одну и ту же реку дважды, так и следующий материал о великом хождении на реку Великую разительно отличается от предыдущего. С каждым годом все больше верующих принимает участие в грандиозном шествии с иконой Николая чудотворца. У каждого из них своя непростая судьба, которая так не похожа на судьбы других паломников. О необычной судьбе одного из паломников – крестноходцев я и хочу рассказать в своей статье. Речь пойдет о священнике протоиерее Леониде Сафронове. Впервые увидев его в 2004 году, я был так очарован его необычной статью, какой-то особенной одухотворенностью, присущей только глубоко верующему человеку, что даже не посмел к нему подойти, чтобы взять интервью. Тогда он показался мне огромным былинным богатырем, одетым в простое рубище – долгую до пят монашескую рясу, выцветшую от долгой носки в крестных ходах. Его колоритная внешность запоминалась сразу и на всю жизнь. На привалах я просто стоял в сторонке и слушал, как он разговаривал с людьми, отвечая на их вопросы. Во время длительных переходов молча шел рядом, чуть поотстав, молился вместе с ним и его спутниками, коих всегда было много рядом с ним. Причем всегда это были разные люди, он как гигантский магнит притягивал к себе паломников, те же, напитавшись исходившей от него благодатью, отходили в сторону, словно давая место другим. Ни разу не услышал я, чтобы он повысил голос, общаясь с очередным крестноходцем, ровно и уважительно говорил он и со старушкой и с безусым юнцом, случайно прибившимся к крестному ходу. Каждому он говорил именно те слова, которые проникали в самые сокровенные уголки человеческого сознания. В 2005 году, когда мне все-таки удалось познакомиться с отцом Леонидом и записать батюшкой сорокаминутное интервью, я был безмерно счастлив и горд этим событием. Писать о своем современнике, всегда непросто. Весь масштаб личности обычно начинаешь понимать, когда человека уже нет рядом с тобой, и ты вдруг спохватываешься и начинаешь корить себя, как же так, вот рядом с тобой жил такой замечательный человек, а ты не написал о нем ни строчки. Срабатывает эффект привыкания, ты постоянно видишь этого человека, общаешься с ним, эту особенность нашей психики тонко подметил В. Маяковский: «Лицом к лицу – лица не увидать, большое видится на расстоянии». В церковь будущий батюшка пришел сравнительно поздно. Крестился Леонид Сафронов в 33 года, вместе с семьей – женой и дочкой. После службы в армии десять лет работал грузчиком в Норильске, в свободное от работы время писал стихи, охотился, рыбачил. Со временем, вторая профессия стала занимать все больше времени. В союз писателей Леонида приняли без печатных публикаций, по рукописи. По приезду домой, долгое время у него были проблемы с пропиской, и только удостоверение члена союза писателей, смогло пробить стену бюрократических проволочек, наконец-то будущий священнослужитель получил свой угол. Перестройка, начавшаяся в стране, значительно ускорила воцерковление Леонида Сафронова. Страна вдруг стала совершенно другой, исчезла куда-то цензура, от которой так «страдали» «демократы», началась «эпоха» вседозволенности, раскрылась бездна, из которой на поверхность выползли такие чудовища, что спасти свою душу и близких тебе людей можно было, только отрешившись от страшной действительности. Леонид полностью ушел в литературную деятельность. Гонорары платили за стихи хорошие, денег, порой хватало на полгода. Однако творчество не радовало, не приносило должного удовлетворения, не могло заполнить зияющую пустоту в душе. Однажды ему подарили дореволюционное издание Евангелия на церковнославянском языке. Переводить тексты он стал с помощью бывшей под рукой книги, где было напечатано на старославянском языке с переводом на современный «Слово о полку Игореве». Так будущий батюшка открыл для себя книгу книг – Евангелие. Постепенно церковная жизнь становилась смыслом всего существования. Поначалу пугало долгое стояние на молитве, ноги не держали, физически очень трудно было вытерпеть многочасовое молитвенное бдение. Внезапно начались проблемы с сердцем, причем, аритмия, мучившая его в храме, таинственным образом пропадала, когда он подходил к дверям врачебного кабинета, кардиограмма была в пределах нормы. Он понял, что это бесы искушают его, не хотят отпустить заблудшую душу, идущую ко Господу. Как только Леонида рукоположили в священники, аритмия прошла. Вскоре на родине иерея отца Леонида создали приход, который ему и предложили возглавить. Так началось его служение Богу и людям у себя на Родине в Никольском храме поселка Рудничный Верхнекамского района Вятской губернии (Кировской области). Поначалу было очень трудно, в тех местах очень много колоний и во всех их надо побывать, провести молебен, отпустить грехи, причастить заключенных. Наш диалог, переходящий в монолог отца Леонида длился уже не один десяток минут и вот я не удержался и, прервав его, спросил батюшку: «Что значит для Вас крестный ход, как пришли вы в него?». Оказалось, что отец Леонид один из старожилов Великорецкого крестного хода, это его пятнадцатый крестный ход. В 1992 году в хождении на реку Великую принимало участие не более 200 человек, а обратно возвращалось и того меньше, порой 20- 30 паломников. Первые два – три года ходили не с иконой Николы Великорецкого, а с крестом Никольского храма поселка Рудничный, где в то время пел на клиросе отец Леонид. Позднее, стали ходить с крестом из храма Серафима Саровского, а затем и с самой иконой Николы Великорецкого, что находится в Серафимовском соборе в городе Кирове, с которой мы и ходим все последние годы. Отец Леонид одним из первых стал брать в крестный ход детей, его старшая дочь принимала участие во всех крестных ходах, в которых участвовал ее отец. Поразительно, но в столь дальних и трудных крестных походах дети не плачут, я спросил отца Леонида, почему? На что он мне ответил: «Ангелы утешают детей, отвлекая их от тягот крестного пути, занимая их внимание». Как утверждает отец Леонид, священником он стал благодаря крестному ходу. В своем интервью он назвал еще несколько батюшек, которые через Великорецкое паломничество пришли в церковь уже служить Господу. «Крестный ход - как говорит отец Леонид – это грандиозная служба под открытым небом, причем, по мере того как все ближе мы подходим к желанной цели – месту обретения иконы на берегу реки Великой, все шире раздвигаются стены этого невидимого храма, где служат Господу одновременно многие тысячи людей со всей уголков нашей Родины, ближнего и дальнего зарубежья». Паломничество на реку Великую, подобно тысячам ручейкам, стекающимся в огромное озеро – место обретения иконы святителя Николая, и растекающимся затем по всему православному миру, далеко за пределы матушки России. Именно здесь батюшка понял предназначение крестного хода – «не случайно, Сам Господь показал нам образ, смысл служения – несите свой Крест, на котором вы умрете, чтобы воскреснуть. Его крестный путь на Голгофу, который он выбрал, чтобы жертвой своей искупить грехи всего человечества – служит нам ярким примеров беззаветной любви Господа к нам и готовностью пожертвовать собой, ради нашего спасения». Работая над статьей о священнике отце Леониде я очень долго искал слово, которое смогло бы точно и емко охарактеризовать, чем он является, с моей точки зрения для Великорецкого крестного хода. На ум приходили возвышенные слова: духовный лидер, символ, знамя. Как всегда, нужное слово пришло неожиданно. Такие батюшки, как протоиерей отец Леонид (Сафронов) являются «Душой» Великорецкого крестного хода. Без них мы были бы просто толпой идущей непонятно куда и зачем. Именно они, притягивая к себе людей, создают из толпы некий структурированный живой организм, освященный единой целью – выполнить Обет, данный нашими предками: донести икону Николая чудотворца, до места ее обретения – на реку Великую и вернуть ее обратно в Серафимовский собор Кирова – место, где она находится вот уже много лет. Посвящая свою работу священнику, которого бесконечно уважаю, я отнюдь не хочу сделать из него икону. Для меня он такой же человек, как и все мы, со своими недостатками и достоинствами, однако есть в нем, что-то такое, что неизменно привлекает к нему огромное количество людей, которые нескончаемым ручейком текут к нему во время крестного хода и на привалах. Трогательно до слез видеть, какими окрыленными вспархивают от него люди, с просветлевшими лицами, с улыбкой на лице. Нет в нем ни малой толики неестественности, самодовольства, превосходства, боль каждого человека он принимает как свою, поверьте, говорю я это не для красного словца, поскольку ежегодно исповедуюсь на реке Великой у этого батюшки. Как отец родной взваливает он на свои могучие плечи все наши грехи и проблемы, добрым словом внося лад и спокойствие в мятущуюся душу. Не забуду прошлогоднюю мою исповедь, когда, изливая ему свои грехи, я делился с ним самым сокровенным, и общение наше тогда походило скорее на диалог отца с любимым сыном. В этом году, когда на одном из привалов, я подошел к нему за благословением, он перекрестил меня, затем прижал к себе, и столько любви и теплоты было в этом жесте, что я, каким-то дополнительным чувством, понял, что он помнит все, что было сказано там, в прошлом году, на берегу реки Великой. Говорить об отце Леониде можно бесконечно, чем ближе приближаешься к нему, общаясь на самые разные темы, тем сильнее осознаешь масштаб его личности. Как замечательного поэта, для себя я его открыл в 2006 году, когда, беря у него интервью, я записал на диктофон два прочитанных им стихотворения – «Поле Куликово» и «Притчу про Иуду». Его поэзия не высокопарна, она, если можно так сказать, «приземлена», о высоком он говорит простым, почти детским языком, однако стихи его проникают до глубины души, до самого ее донышка: «Возьми коробку из-под торта, На ниточку ее подвесь И всыпь зерна любого сорта, Чтоб было птицам что поесть. Ведь это сделать очень просто, Хоть взрослым будь, хоть малышом; И тут же «галочку» для роста В сенях отметь карандашом. Замри на время не дыша... Ты слышишь, как растет душа?» Часто ли мы, взрослые прислушиваемся к себе, чтобы услышать, почувствовать этот рост, увы, суета нашего бытия лишает нас этого. В стихотворении «Брату», меня пленили следующие строки поэта: «Из тарелки вкусно-вкусно Растопырил ухо груздь, И поем мы грустно-грустно Песню старую как Русь...». Только тот, кто любит природу, любит лес может представить себе, как это «вкусно-вкусно» может «растопырить ухо груздь». Я не буду додумывать, какой груздь имеет в виду автор, мне же представляется груздь, растущий в распадках, низинках, в сырых потаенных местах, который открывается тебе всегда неожиданно, каким-нибудь боком, и почти никогда – весь, так как он очень умело маскируется в перепревшей листве. Проходишь мимо такого чуда и вдруг, словно какая-то неведомая сила, заставляет тебя обернуться, и ты видишь в двух шагах от себя словно краешек желтого солнышка, растопыренное «ухо» ядреного груздя. Становясь как вкопанный, ты медленно поворачиваешься вокруг своей оси, приседаешь и начинаешь осторожно перебирать руками перепрелую прошлогоднюю листву, ощупывая пальцами каждую веточку и бугорок. И вот опять замирает сердечко, ты нащупал нежно руками второй гриб, затем третий, четвертый, пятый – целое семейство больших и маленьких «сырых» груздей, покрытых по периметру нежным желтоватым пушком, придающим лесному царю величественный, благородный вид. От восторга у тебя замирает сердце и ты на коленях осторожно «перепахиваешь» вновь и вновь заповедную полянку, не срезая найденные грузди, словно наслаждаешься их неземной красотой. И лишь после того, как вся поляночка обследована, все красавцы освобождены от листвы, ты начинаешь не торопясь, осторожно, под самый корешок срезать их и класть в корзинку, с каким-то грустным чувством, что сегодня, наверное, не попадется тебе больше такое чудо в ельнике или березовом распадке. Представляете, сколько ассоциаций, чувств и эмоций возникает при прочтении только одной строфы, настолько сочно, точно и талантливо передает поэт свои ощущения. Читая следующие четверостишья, вспомнилось мне, как ранней весной поехал я в Кылтовский женский монастырь и, остановившись на лесной дороге, восхищался девственной красотой нашей северной природы. Удивительно, как созвучно, оказалось мое состояние, приведенным выше стихам: Лист. Вот вот в перелеске пустом Природа по бабьему ахнет, И в сумерках первым листом Протяжно и нежно запахнет. И будет он клеек, как мед Хранимый столетней колодой, И все от природы возьмет, Чтоб сделаться той же природой... «Лес по краям дороги стоит нагой, соки жизни еще не устремились вверх по стволам деревьев, почки еще не набухли нежной светло зеленой клейковиной. Природа замерла, готовясь к переменам. Есть у нее такой маленький промежуток времени, когда зима почти ушла, но снег еще лежит крупнозернистыми проплешинами в низинах, оврагах, да по берегам ручьев и речушек, а весна не вступила в свои права, поэтому окружающее пространство окрашено преимущественно в серые цвета. Земля, как роженица, несет в себе прекрасный плод, готовясь к величайшему таинству - рождению нового мира, когда за считанные дни, а то и часы, вдруг все изменится, поменяются тона и полутона красок и преимущественно заунывный блеклый серый цвет украсится брызгами изумрудной зелени с островками желтых лучиков самых ранних соцветий мать и мачехи, захватывающими все большее пространство окружающего мира. Неузнаваемо изменится и полупрозрачный лес, просматриваемый насквозь, он вдруг словно распушится, станет ярче, веселее, девственная поросль первых деточек-листочков образует удивительное по красоте покрывало, так радующее глаз, после грязно блеклых тонов ранней весны. Вот оно торжество жизни, извечная победа добра над злом, Воскресение после смерти земной!» Почти во всех стихотворениях отца Леонида есть какая-то изюминка, самобытность, глубокое проникновение в тему, смелыми, сочными мазками он создает неповторимую картину, того, забытого всеми нами, православного бытия, в котором живет он у себя на родине в поселке Рудничный. Перевернутый баркас. В захолустье сельском, нищем, Вынув душу напоказ, Голубым зияет днищем Перевернутый баркас... *** Старушка-кадушка День за селом догорел, как костер Сумрак тропу у околицы стер. По небу звезды, как искры, горят, Тянет укропом с невидимых гряд... *** Долго можно еще приводить строчки и целые стихотворения, которые как молитва западают тебе в душу, однако объем статьи, боюсь, не войдет на газетный лист, коим ограничивается размер моей публикации. Напоследок хочу привести еще одно стихотворение, особенно потрясшее меня. Дед Корней Вот и умер дед Корней – Золотые руки. И остались без корней Сыновья и внуки. Никаких особых дел И не делал вроде: На завалинке сидел, Думал о природе. ... Но однажды умер дед, Сидя, на ходу ли – Будто в душах белый свет С краюшка задули. Как часто, одолеваемые заботами, забываем мы о близких нам людях старых и больных, прибегаем на пару минут навестить их, поговорим о чем то несущественном, словно боясь или стесняясь излить на них все тепло своей засуетленной души, и спохватываемся, увы, зачастую слишком поздно, когда родного тебе человека уже никогда не будет рядом, и ты навсегда останешься с болью в душе от чего-то несделанного, недосказанного твоему самому близкому и родному человеку. Вновь и вновь перечитывая сердцем написанные строки большого русского поэта, я вдруг сделал для себя маленькое открытие: все стихи батюшки сотворены в особенном душевном состоянии, коего почти никогда не бывает в наших каменных джунглях, это поэзия воцерковленного одухотворенного человека, который пребывает в этом состоянии все время, молясь и постясь за Матушку Русь святую, за нас грешных. Дай ему Господь силы и здоровья подольше радовать нас своим творчеством, своей жизнью во Христе и со Христом. Пока живут на белом свете батюшки, подобные отцу Леониду, жива будет земля Русская!

[Саша]

Христос Воскресе!!! До вятской Пасхи-57 дней  :)

[Елькин Александр]

Во истину Воскресе!
Стоя на ночной службе в храме, действительно почувствовал Радость, схожую с той, когда крестный ход возвращается обратно в Вятку.

[Вячеслав]

Воистину Воскресе!
И с праздником Благовещения пресвятой Богородицы!


Время до Великорецкого пролетит незаметно...

[Саша]

А ни у кого не возникало такого чувства когда входишь в населёные пункты-как будто воины-освободители в ВОВ в освобождённые города? У меня почему-то такое ощущение возникало,в первые года.Наверное из-за гордыни...

[Serg13]

А ни у кого не возникало такого чувства когда входишь в населёные пункты-как будто воины-освободители в ВОВ в освобождённые города? У меня почему-то такое ощущение возникало,в первые года.Наверное из-за гордыни...

А у меня, идущего в конце колонны, чувство, что Мамай прошёл или торнадо какое..! Вся трава вытоптана, грязь перемешана, кучи мусора....

[Елькин Александр]

А ни у кого не возникало такого чувства когда входишь в населёные пункты-как будто воины-освободители в ВОВ в освобождённые города? У меня почему-то такое ощущение возникало,в первые года.Наверное из-за гордыни...

Нечто такое есть. Но я думаю не в гордыне дело, и не в нас "войнах освободителях". А в святости самого КХ, к которой мы грешные имеем мало отношения.